Неточные совпадения
По милости
Мужицкой нашей
глупостиСегодня ты начальствуешь,
А завтра мы Последышу
Пинка — и кончен бал!
Не нравилось ей тоже то, что
по всему, что она узнала про эту связь, это не была та блестящая, грациозная светская связь, какую она бы одобрила, но какая-то Вертеровская, отчаянная страсть, как ей рассказывали, которая могла вовлечь его в
глупости.
— Зачем же так неблагосклонно
Вы отзываетесь о нем?
За то ль, что мы неугомонно
Хлопочем, судим обо всем,
Что пылких душ неосторожность
Самолюбивую ничтожность
Иль оскорбляет, иль смешит,
Что ум, любя простор, теснит,
Что слишком часто разговоры
Принять мы рады за дела,
Что
глупость ветрена и зла,
Что важным людям важны вздоры,
И что посредственность одна
Нам
по плечу и не странна?
«Что ж, это исход! — думал он, тихо и вяло идя
по набережной канавы. — Все-таки кончу, потому что хочу… Исход ли, однако? А все равно! Аршин пространства будет, — хе! Какой, однако же, конец! Неужели конец? Скажу я им иль не скажу? Э… черт! Да и устал я: где-нибудь лечь или сесть бы поскорей! Всего стыднее, что очень уж глупо. Да наплевать и на это. Фу, какие
глупости в голову приходят…»
По крайней мере, он мог бы злиться на свою
глупость, как и злился он прежде на безобразные и глупейшие действия свои, которые довели его до острога. Но теперь, уже в остроге, на свободе, он вновь обсудил и обдумал все прежние свои поступки и совсем не нашел их так глупыми и безобразными, как казались они ему в то роковое время, прежде.
— Я думаю, это — очень по-русски, — зубасто улыбнулся Крэйтон. — Мы, британцы, хорошо знаем, где живем и чего хотим. Это отличает нас от всех европейцев. Вот почему у нас возможен Кромвель, но не было и никогда не будет Наполеона, вашего царя Петра и вообще людей, которые берут нацию за горло и заставляют ее делать шумные
глупости.
— Неверно? Нет, верно. До пятого года — даже начиная с 80-х — вы больше обращали внимания на жизнь Европы и вообще мира. Теперь вас Европа и внешняя политика правительства не интересует. А это — преступная политика, преступная
по ее
глупости. Что значит посылка солдат в Персию? И темные затеи на Балканах? И усиление националистической политики против Польши, Финляндии, против евреев? Вы об этом думаете?
— Все мы живем
по закону состязания друг с другом, в этом и обнаруживается главная
глупость наша.
— Я не
по романам жила, не
по книжкам, а —
по своей
глупости, — неохотно проворчала Анфимьевна и предупредила...
—
Глупости, — ответила она, расхаживая
по комнате, играя концами шарфа. — Ты вот что скажи — я об этом Владимира спрашивала, но в нем семь чертей живут и каждый говорит по-своему. Ты скажи: революция будет?
— Весьма опасаюсь распущенного ума! — продолжал он, глядя в окно, хотя какую-то частицу его взгляда Клим щекотно почувствовал на своем лице. — Очень верно сказано: «Уме недозрелый, плод недолгой науки». Ведь умишко наш — неблаговоспитанный кутенок, ему — извините! — все равно, где гадить — на кресле, на дорогом ковре и на престоле царском, в алтарь пустите — он и там напачкает. Он, играючи, мебель грызет, сапог, брюки рвет, в цветочных клумбах ямки роет, губитель красоты
по силе
глупости своей.
— Так что мучается рабочий народ тоже и
по своей
глупости…
Бальзаминов. Ах, я и не знал, что вы здесь-с. Я так, по-домашнему, с маменькой-с… а то я при вас бы не стал таких
глупостей говоритъ-с! Впрочем, что ж такое, в сумерках отчего ж и не заняться иногда, не помечтать-с?
В доме было тихо, вот уж и две недели прошли со времени пари с Марком, а Борис Павлыч не влюблен, не беснуется, не делает
глупостей и в течение дня решительно забывает о Вере, только вечером и утром она является в голове, как
по зову.
— Да, правда: мне, как глупой девочке, было весело смотреть, как он вдруг робел, боялся взглянуть на меня, а иногда, напротив, долго глядел, — иногда даже побледнеет. Может быть, я немного кокетничала с ним, по-детски, конечно, от скуки… У нас было иногда… очень скучно! Но он был, кажется, очень добр и несчастлив: у него не было родных никого. Я принимала большое участие в нем, и мне было с ним весело, это правда. Зато как я дорого заплатила за эту
глупость!..
У этого Версилова была подлейшая замашка из высшего тона: сказав (когда нельзя было иначе) несколько преумных и прекрасных вещей, вдруг кончить нарочно какою-нибудь
глупостью, вроде этой догадки про седину Макара Ивановича и про влияние ее на мать. Это он делал нарочно и, вероятно, сам не зная зачем,
по глупейшей светской привычке. Слышать его — кажется, говорит очень серьезно, а между тем про себя кривляется или смеется.
Оппер-баниос Ойе-Саброски захохотал, частью от удовольствия, частью от
глупости, опять увидя всех нас. Кичибе по-прежнему приседал, кряхтел и заливался истерическим смехом, передавая нам просьбу нагасакского губернатора не подъезжать на шлюпках к батареям. Он также, на вопрос наш, не имеет ли губернатор объявить нам чего-нибудь от своего начальства, сказал, что «из Едо… ответа… nicht erhalten, не получено».
О какой
глупости ни объявите, какую цену ни запросите, посетители явятся, и,
по обыкновению, толпой.
И к лицу ли ему, земскому доктору, умному, солидному человеку, вздыхать, получать записочки, таскаться
по кладбищам, делать
глупости, над которыми смеются теперь даже гимназисты?
— Я вас серьезно прошу, Карташов, не вмешиваться более с вашими
глупостями, особенно когда с вами не говорят и не хотят даже знать, есть ли вы на свете, — раздражительно отрезал в его сторону Коля. Мальчик так и вспыхнул, но ответить ничего не осмелился. Между тем все тихонько брели
по тропинке, и вдруг Смуров воскликнул...
Ну да, Иван влюбился в нее, влюблен и теперь, я это знаю, я
глупость сделал, по-вашему, по-светскому, но, может быть, вот эта-то
глупость одна теперь и спасет нас всех!
—
По единому моему простодушию. Да и никогда я в жизни не представлялся в падучей нарочно, а так только, чтоб похвалиться пред вами, сказал. Одна глупость-с. Полюбил я вас тогда очень и был с вами
по всей простоте.
Конечно, и то правда, что, подписывая на пьяной исповеди Марьи Алексевны «правда», Лопухов прибавил бы: «а так как,
по вашему собственному признанию, Марья Алексевна, новые порядки лучше прежних, то я и не запрещаю хлопотать о их заведении тем людям, которые находят себе в том удовольствие; что же касается до
глупости народа, которую вы считаете помехою заведению новых порядков, то, действительно, она помеха делу; но вы сами не будете спорить, Марья Алексевна, что люди довольно скоро умнеют, когда замечают, что им выгодно стало поумнеть, в чем прежде не замечалась ими надобность; вы согласитесь также, что прежде и не было им возможности научиться уму — разуму, а доставьте им эту возможность, то, пожалуй, ведь они и воспользуются ею».
— Если бы ты был глуп, или бы я был глуп, сказал бы я тебе, Дмитрий, что этак делают сумасшедшие. А теперь не скажу. Все возражения ты, верно, постарательнее моего обдумал. А и не обдумывал, так ведь все равно. Глупо ли ты поступаешь, умно ли — не знаю; но,
по крайней мере, сам не стану делать той
глупости, чтобы пытаться отговаривать, когда знаю, что не отговорить. Я тебе тут нужен на что-нибудь, или нет?
Да и вообще от всякого быстрого перерыва отношений надобно отказаться; такое удаление было бы легче, но оно было бы эффектно, возбудило бы внимание, то есть было бы теперь пошлостью и низостью (
по кирсановской теории эгоизма: —
глупостью, нерасчетом).
Он затормошился и наделал ряд невероятных
глупостей, велел мужикам
по дороге быть одетыми в праздничные кафтаны, велел в городах перекрасить заборы и перечинить тротуары.
— Ведь я — святой человек, Илья Фирсыч, святой
по терпению… Господи, чего только я не терплю? Нет, кажется, такой
глупости, которую не приходилось бы проделывать. И, ей-богу, не для себя хлопочу, а для других…
— Я знаю ее характер: не пойдет… А поголодает, посидит у хлеба без воды и выкинет какую-нибудь
глупость. Есть тут один адвокат, Мышников, так он давно за ней ухаживает. Одним словом, долго ли до греха? Так вот я и хотел предложить с своей стороны… Но от меня-то она не примет. Ни-ни! А ты можешь так сказать, что много был обязан Илье Фирсычу
по службе и что мажешь по-родственному ссудить. Только требуй с нее вексель, a то догадается.
А тяготы придется довольно, судя «
по крутому-то характеру» Гордея Карпыча или г-жи Уланбековой, да и
по их непроходимой
глупости…
— Никакой нет
глупости, кроме глубочайшего уважения, — совершенно неожиданно важным и серьезным голосом вдруг произнесла Аглая, успевшая совершенно поправиться и подавить свое прежнее смущение. Мало того,
по некоторым признакам можно было подумать, глядя на нее, что она сама теперь радуется, что шутка заходит всё дальше и дальше, и весь этот переворот произошел в ней именно в то мгновение, когда слишком явно заметно стало возраставшее всё более и более и достигшее чрезвычайной степени смущение князя.
Вы, кажется, ничему не удивляетесь, князь, — прибавил он, недоверчиво смотря на спокойное лицо князя, — ничему не удивляться, говорят, есть признак большого ума; по-моему, это в равной же мере могло бы служить и признаком большой
глупости…
На трагическое же изложение, со стороны Лебедева, предстоящего вскорости события доктор лукаво и коварно качал головой и наконец заметил, что, не говоря уже о том, «мало ли кто на ком женится», «обольстительная особа, сколько он,
по крайней мере, слышал, кроме непомерной красоты, что уже одно может увлечь человека с состоянием, обладает и капиталами, от Тоцкого и от Рогожина, жемчугами и бриллиантами, шалями и мебелями, а потому предстоящий выбор не только не выражает со стороны дорогого князя, так сказать, особенной, бьющей в очи
глупости, но даже свидетельствует о хитрости тонкого светского ума и расчета, а стало быть, способствует к заключению противоположному и для князя совершенно приятному…» Эта мысль поразила и Лебедева; с тем он и остался, и теперь, прибавил он князю, «теперь, кроме преданности и пролития крови, ничего от меня не увидите; с тем и явился».
— Да ведь я так, Андрон Евстратыч…
по бабьей своей
глупости. Петр Васильич уж больно меня сомущал… Не отдаст, грит, тебе Кишкин денег!
— А касаемо, то есть, мужних жен… Конечно, вашескородие, она
по своей бабьей
глупости только напрасно вас беспокоила, а потом привыкнет. Один закон, Петр Елисеич, ежели, например, баба… Пусть она собирается.
— А так,
по бабьей своей
глупости… Было бы сказано, а там уж сама догадывайся, зачем вашу сестру травят свои же бабы.
Вася делал
глупости по-своему, а она по-своему.
Верно, я этого доверия не стою —
по многим моим
глупостям».
— Этого жизнь не может доказать, — толковал Белоярцев вполголоса и с важностью Прорвичу. — Вообще целое это положение есть
глупость и притом
глупость, сочиненная во вред нам. Спорьте смело, что если теория верна, то она оправдается. Что такое теория? — Ноты. Отчего же не петь
по нотам, если умеешь?
—
Глупости. Я сам было хотел у Соловьева переночевать. А теперь пойду поброжу
по улицам и заверну к кому-нибудь: к Зайцевичу или к Штрумпу. Прощай, князь1
Лихонин,
по ее словам, взял ее к себе только для того, чтобы увлечь, соблазнить, попользоваться, сколько хватит, ее
глупостью, а потом бросить. А она, дура, сделалась и взаправду в него влюбимшись, а так как она его очень ревновала ко всем этим кудлатым в кожаных поясах, то он и сделал подлость: нарочно подослал своего товарища, сговорился с ним, а тот начал обнимать Любку, а Васька вошел, увидел и сделал большой скандал и выгнал Любку на улицу.
— Брось, Женя, ты говоришь
глупости. Ты умна, ты оригинальна, у тебя есть та особенная сила, перед которой так охотно ползают и пресмыкаются мужчины. Уходи отсюда и ты. Не со мной, конечно, — я всегда одна, — а уйди сама
по себе.
У Николая Силыча в каждом почти классе было
по одному такому, как он называл, толмачу его; они обыкновенно могли говорить с ним, что им было угодно, — признаваться ему прямо, чего они не знали, разговаривать, есть в классе, уходить без спросу; тогда как козлищи, стоявшие
по углам и на коленях, пошевелиться не смели, чтобы не стяжать нового и еще более строгого наказания: он очень уж уважал ум и ненавидел
глупость и леность, коими,
по его выражению, преизбыточествует народ российский.
— Нет, даже легко!.. Легко даже! — воскликнул Вихров и, встав снова со стула, начал ходить
по комнате. — Переносить долее то, что я переносил до сих пор, я не могу!.. Одна
глупость моего положения может каждого свести с ума!.. Я, как сумасшедший какой, бегу сюда каждый день — и зачем? Чтобы видеть вашу счастливую семейную жизнь и мешать только ей.
Если,
по твоему мнению, я говорю
глупости, вразуми меня, а не смейся надо мною.
Я, например, если не удастся роман (я,
по правде, еще и давеча подумал, что роман
глупость, а теперь только так про него рассказал, чтоб выслушать ваше решение), — если не удастся роман, то я ведь в крайнем случае могу давать уроки музыки.
Целое море
глупости, предрассудков, ничем не обусловленного упрямства развернулось перед глазами — море,
по наружности тихое, но алчущее человеческих жертв.
—
По здешнему месту насчет дураков даже очень строго. Вроде как даже имением своим владеть недостойными почитаются… Сейчас, это, или сам от своей
глупости прогорит, или унесет у него кто-нибудь…
—
По здешнему месту эти концы очень часто, сударь, бывают. Смотришь, это, на человека: растет, кажется… ну, так растет! так растет! Шире да выше, краше да лучше, и конца-краю,
по видимостям, деньгам у него нет. И вдруг, это, — прогорит. Словно даже свечка, в одну минуту истает. Либо сам запьет, либо жена сбесится… разумеется, больше от собственной
глупости. И пойдет, это, книзу, да книзу, уже да хуже…
— И с Травниковым… ah! ah! par exemple! [О! о! А хотя бы и так! (франц.)] Да, и с Травниковым, потому что он присылает мне прелестные букеты и отлично устраивает в земстве дела барона
по квартированию полка… Eh bien! pas de betises… c'est convenu? [Итак, без
глупостей!.. решено? (франц.)]
Раиса Павловна, конечно, все это видела, но не придавала таким
глупостям никакого значения, потому что сама в веселую минуту иногда давала подколенника какому-нибудь кавалеру-новичку, в виде особенной ласки называла дам свиньями и употребляла по-французски и даже по-русски такие словечки, от которых краснела даже m-lle Эмма.